Мелькает таёжный лес, трещат ломкие на морозе ветки редких кустарников – кабарга уходит от погони. Тонкие ноги ломают наст, роняя грудью на сугроб, виражи закладывать всё сложней, устал, а по следу… росомаха.
Вот и приходится кабарге к отстою идти. Отстой – место постоянное, а не случайное. Его зверь себе заранее выбирает, когда территории для обитания ищет.
Туда, где крутой отрог скалы почти вертикально поднимается к низкому небу, где спасение имеет вид узенького карниза, идущего на высоте 8 метров, куда ещё мать забиралась и учила забираться своих телят, туда и стремился кабарга.
У росомахи нюх острый, она из куньих, не только сама изрядно пахнет, но и других хорошо чует, кабаржиный мускус для неё поводком в воздухе стелется – не потерять. И на широких лапах по снегу бежать гораздо удобней. Только всё одно за кабаржиным «заячьим» скоком ей не угнаться. Но измором берёт. Упорством.
Перед скалой тайга чуть отхлынула, сменившись приземистым кустарником, перед тем как на скалу пучками забраться. Снег местами ветром разметало и из-под него первые валуны показались.
Тут уж и кабарге преимущество – на острых копытах по твёрдому камню скакать легче. Спасся. С уступа на уступ, и по карнизу к площадке всего-то 20 на 20 сантиметров шириной. Но ему хватит. И на меньших пятачках помещался.
Не у всех парнокопытных такое есть – как в дамские туфли на шпильках обут. Само копытце округлое, хотя у самочек поуже, поострей, не очень длинное, а сзади «каблучком» ещё два пальца с «набойками» роговыми.
И мысок при этом раздвижной – пальцы, те которые копытце, в стороны расходятся.
На земле или снегу вроде и не важно, а вот по скалам лазать удобно. Да и кабарга с детства равновесие тренирует, потому взгромоздился он на свой уступчик довольно резво.
Росомаха тоже, бывает, в скалах логово устраивает, да только не на такой крутизне, где ни сверху, ни снизу не подобраться. Остаётся только обиженно сопеть.
И ведь не видно снизу кабарги, сливается со скалой. Короткий день гас потихоньку, голодный зверь упорно держал осаду несостоявшегося ужина.
Кабарга ещё и расчихался со своей высоты от возбуждения, предупреждая лесной народ о том, что рядом опасность. И пахнет ведь где-то совсем рядом. Одним словом – уйти никак нельзя.
Но вдалеке послышался звук охоты волчьей стаи. По снежному лесу да среди скал далеко разносится. И, следуя мудрости про синицу и журавля, росомаха отправилась на шум гона, уж там-то она свою долю стребует, в крайнем случае, ей и кости голые по зубам.
А кабарга, посидев в отстое ещё некоторое время, спустился, чтобы и дальше объедать бороды лишайника.
